Последний звонок

[taram]

Не знаю, как вы, а я уже давно привык, что на любой лебедевский эпизод есть до боли похожий эпизод из моей жизни. А так как изложенная вчера история довольно таки объемная, то подобных эпизодов наберется с десяток. Я же остановлюсь на одном единственном.
Произошел сей примечательный случай много-много лет назад - 25 мая.
Почему я запомнил эту дату? Несмотря на то, что ветер перемен много чего изменил в нашей стране и жизни (пришли новые праздники, появились новые даты. Даже день выпускных вечеров в школах поменялся), дата последнего звонка осталась незыблемой. Уж не знаю, почему?
Но произошло это не в наш последний звонок, как вы могли бы подумать. А спустя ровно год. Мы с Фунтиком были приглашены в качестве почетных гостей и гордости школы на последний звонок любимого педкласса, чтобы выступить на линейке в актовом зале и подготовить выпускников к нелегкой послешкольной жизни. Шучу. Просто напросились. Но так как мы пользовались успехом не только у учениц педкласса, но и у ихней «классной», то возражений не последовало. Но там мы нажрались, что нам было в общем-то несвойственно. Не до сктоского состояния, конечно, но все же. Но, надо отдать должное, нажрались отнюдь небанально.
Год стоял 1990-ый. Водка по талонам. То, что в свободной продаже, даже для нас, не особо привередливых алкоголиков, казалось ужасным пойлом. В связи с чем вспоминается «Гуцульская» водка, которой мы затарились перед майским походом. Но, опрокинув первую порцию, я проглотить ее не смог, а тут же прыснул водку в огонь. Так и проходил затем два дня трезвым. Наливал я ее, помнится, в кружку – готовился, готовился, но так и не решался выпить. Остальные также мучились и смогли выпить не более двух-трех порций. Зато Кафтан уминал ее айда пошел.
Так вот проблема, что пить и чем угощать девочек стояла остро. С превеликим трудом раздобыли бутылку шампанского и… Тогда я как раз работал на заводе. Недоучившись в КАИ, я взял полугодовалую паузу в грызении наук. И на заводе я смог купить 200 мл спирта. Для себя любимых.
Празднование последнего звонка проходило в диско-баре Молодежного Центра, который доживал последние месяцы. Буквально через полгода на его месте появится «Ак барс - банк». Девчонки быстро осушили шампанское еще на улице. Мы же не торопились и подошли к делу основательнее.
Я к тому времени опыта употребления спирта не имел. Фунтик же, как более опытный товарищ, посоветовал не разбавлять, а осушить в чистом виде. Но не из горла – «что мы, алкаши какие». Взяли коктейль. Один на двоих. Выпили. В бокал Фунтик налил свои 100 грамм. Выдохнул, выпил.
- Ну как? - спрашиваю.
- Все нормально, - отвечает.
Уж не знаю, как я мог это расслышать, так как товарищ в этот момент задержал дыхание и часто-часто моргал, уставившись в одну точку. Но я поверил ему – у меня не было основания не доверять другу.
Ему повезло немного больше, так как коктейль на стенках бокала немного разбавил его порцию. Настал и мой черед. Выдохнул, выпил, не задерживая спирт во рту, погнал его в горло. Там все обожгло.
Со словами «какой на хер, нормально» посмотрел на Фунтика. Тот продолжал смотреть в ту же точку, а из глаз вываливались слезы размером с хорошую горошину. Помню, что в отличии от товарища, дыхание я не задерживал, а жадно пытался ловить воздух, словно рыба, выброшенная на берег. А слезы у меня не падали, а лились ручьем. Уж не помню сколько ушло время на восстановление дыхания, но вначале мы оказались в туалете. Ополоснули горло, может даже немного выпили прямо из-под крана. А потом пошли на танц-пол…
Нет, потанцевать мы всегда были не дураки, но тогда мы превзошли сами себя. Предложенный репертуар нам решительно не нравился. Пытались достучаться до ди-джея с требованием утяжелить трек-лист. Ди-джей лишь развел руки и поставил какой-то флойдовский ре-микс. Это то нас и настроило на нужную волну.
Как раз в том недавнем походе мы с Шуриками слушали «Стену». Фунтик, помнится, мечтательно потянулся и спросил нас загадочно:
- А, чтобы вы сейчас хотели делать под эту музыку?
Не помню, что мы с Петровичем ответили, Фунтик же промурлыкал следующее:
- Хочу под «Стену» лететь бомбить Нью-Йорк.
Сейчас уже могу с полной уверенностью утверждать, что Фунтик слушает музыку жЁпой. Как под пацифисткую «Стену», ратующую за мир во всем мире, можно мечтать кого-то бомбить и убивать? И ведь нас же еще с панталыки сбил.
«Прикрой, я захожу слева!!!».
«Петрович, у тебя Falkon на хвосте!!!».
«Я отбомбился, возвращаюсь на базу».
Ну да ладно, пусть это останется на его совести.
А тогда на танц-поле мы договорились так: пусть они слушают свои «Желтые тюльпаны» и «Джули-Джулия», мы же полетим бомбить Нью-Йорк.
В наших ушах звучала «Стена».
Помню, пролетел Атлантический океан. Завидев побережье, решил немного передохнуть, поставил бомбардировщик на автопилот и запрашиваю по рации соседний борт:
- Фунтик, Фунтик, я - Тарам! Как слышно?
- Тарам, Тарам, я – Фунтик! Слышу вас хорошо! Что случилось?
- У тебя сейчас какая песня играет?
- Хей, тиче! А у тебя?
- А у меня – на-на-на-нана-нан-дан.
Короче – показали мы малолеткам, чего можно достичь за один послешкольный год, если не лениться и не останавливаться на достигнутом.
Помню протрезвел малость, выпил немного воды и вертолет закружился с новой силой. Забегая вперед, скажу - такое продолжалось до утра.
Если в диско-бар мы шли с девочками под ручку, то на обратном пути они от нас уже шарахались и делали вид, что не знакомы. Пригласили в гости к Кафтану. Не особо вежливо отказались.
Стоим на трамвайной остановке.
(Во, вспомнил - тогда Фунтик спас мне жизнь (с его слов, по крайне мере. А не верить другу, повторюсь, у меня нет оснований) – меня что-то стало заносить и как раз под летящую машину, а Фунтик успел в последний момент схватить меня за руку, хотя и его самого заносило нехило).
Так вот стоим на остановке. А там ходит только два маршрута – 13 и 14. Несмотря на свое состояние, я прекрасно помнил, что шрифт цифр отличался. Не только шрифт, но еще и толщина букв. Причем не только у данных маршрутов, а вообще у всех.
Все вглядываются в показавшийся на мосту трамвай и двое даже успевают высказать предположение: «13-ый, нет – 14-ый».
Я же вглядываюсь и, ничтоже сумняшеся, заявляю: «Не 13-ый и не 14. Это «первый» трамвай».
А, надо сказать, что «первый» трамвай здесь вообще не ходил. У него даже трампарк другой.
Все поднимают меня на смех. А мы вообще в тот день блистали не только на танц-поле, но и остроумием.
- Чё вы смеетесь? Я серьезно. На самом деле – «первый».
А они давай еще больше ржать.
Через несколько секунд все убедились, что приближается действительно «первый» трамвай. Что вызвало еще больший смех.
А ту ночь я провел у Кафтана. Ожесточенно блевал. Между паузами - читал Достоевского вслух. Чем изрядно мешал Кафтану готовиться к завтрашнему зачету. За три часа смог прочитать не более пяти строк «Униженных и оскорбленных». Когда с трудом удавалось сфокусировать взгляд на первой букве, следующая убегала далеко вправо и ее не удавалось поймать. А когда я наконец осилил первую строку и захотел перевести взгляд на следующую строчку, то она предательски упала на пол.
Пил воду – и самолет тут же уносил меня бомбить Нью-Йорк снова и снова.
Больше я не пил спирт неразбавленным. Много всякого было, но такое больше не повторилось.
Уходит, напевая «как молоды мы были…»