Обнимашки

[зpитель]

Спасибо...

[taram]

Чего только не было между ними. Много радостей, много гадостей. Радостей плоти, гадостей духа.
Он до встречи с ней никогда не жаловался на женское внимание и никогда не был им обделен. Пусть и не всегда легко, но обязательно достигал желаемого результата. А тут подорвался. Буквально, как на мине. Бах! И не стало.
Он всегда считал, что хорошо разбирается в людях, в том числе и в женщинах. И он имел все основания так думать. У него были прекрасные друзья, в которых он не ошибался и на которых всегда мог положиться. Все его близко знакомые девушки не раз заявляли, что им с ним легко, и он понимает их с полуслова. А тут подорвался…
Нет, в начале у них развивалось всё как обычно. Так как он хотел. Романтичные свидания, прогулки до утра – все как полагается. Но вторая её натура была так далеко упрятана, что невозможно было разглядеть её или предугадать.
Впрочем, он уже Вам об этом как-то рассказывал. Не стоит повторяться.
Вспомнилось ему сейчас другое.
Чего только между ними не было.
Радости плоти. Много радости. Дрожь, радость…, но вот так, чтобы запало в память, как что-то невероятное и вычеркнуло всё остальное. Пожалуй, нет.
Клятвы в вечной любви. Обеты сделать друг друга счастливыми. Какого цвета будут обои в спальне и в гостиной. Какие – занавески… Как у всех, в общем.
А потом всё полетело в тартарары. Да он рассказывал. Даже вспомнить нечего. Или неохота. Прекрасное свойство человеческой памяти – забыть и не вспоминать плохое.
Но запомнились ему всё же два эпизода в мельчайших подробностях. Как будто ничего другого хорошего между ними и не было? А может, действительно - и не было.
Первый – это когда на одной из первых встреч, они стояли на берегу реки. Метрах в пяти друг от друга. Она неожиданно повернулась к нему, медленно подошла и обняла его. Он также, насколько мог нежно, приобнял её и прижал к себе.
- Мне так нравится с тобой обниматься, - прошептала она, как будто самой себе.
- А представляешь, что будет….
- Помолчи, сейчас всё испортишь, - совершенно без эмоций, еле слышно пролепетала она прямо ему в ухо.
Он замолчал…
Много было радостей плоти, но врезались всего два момента.
Второй – когда они уже вдрызг разругались и разъехались. Он привез ей со съемной квартиры последние вещи, и они стояли в стылом ноябрьском темном подъезде «хрущевки». Преимущественно молча.
Он был несказанно рад, что всё наконец-то позади. Что всё кончилось и «исчезло, словно с белых яблонь дым». Хотя вслух он об этом, конечно же, не говорил. Вслух он говорил «жаль, что всё так получилось, что так будет лучше для обоих, что давай будем вспоминать только хорошее» и бла-бла-бла.
Она, в свою очередь, уже с ленцой и без особого энтузиазма продолжала обвинять его во всех смертных. Он имел уже богатый опыт общения с ней - и просто со всем соглашаться и поддакивать – не прокатило бы. Это лишь усугубило бы, было бы себе дороже. И он вяло пытался оспаривать некоторые несущественные аспекты, с некоторыми всё же соглашаясь. Дипломат, ептыть.
Большую часть её бреда пропускал мимо ушей, а в голове не переставая крутился вопрос:
«Как так? ВСЁ, что я и остальные 6 миллиардов жителей Вселенной (за исключением её, разумеется) считают моими положительными отличительными чертами… Так вот она как раз за все это меня и проклинает. Пипец! Застрелиться и не встать!»
Он продолжал вяло опровергать её нападки – его грела мысль, что через несколько минут он уйдет и весь этот кошмар прекратится раз и навсегда. Даже пытался думать о чем-нибудь хорошем и вспомнил тот момент с обнимашкой у реки.
Он сейчас не может сказать точно, зачем он это сделал. Может, чтобы она, наконец, заткнулась, а, может, на самом деле, захотел её обнять? А, может, он попытался её в последний раз убедить, что он сожалеет и чтобы она слишком уж себя не накручивала и не считала, что её бросили. Зная экспрессивность этой «девушки с магнитными глазами», её отчаянность и склонность к суициду, он всё же, наверно, подстраховывался. Не совсем же чужой человек всё-таки. Хотя если бы несколько месяцев назад он узнал, что она погибла, он счёл бы это за избавление и подарок судьбы… Да, впрочем, он уже рассказывал.
Ничего не говоря, он сделал к ней шаг и, крепко обняв, прижал к себе. Она напряглась, но через мгновение размякла и растворилась в нем. Они немало простояли молча, прежде чем он напомнил ей о том эпизоде у реки. Оказалось, что она тоже прекрасно помнит тот момент и что она часто его вспоминает.
Затем они отошли друг от друга и на прощание он честно признался:
- Так балдежно, как сейчас, мне не было ни разу. Ни после ни одного из наших сексов.
Вначале она никак не прокомментировала его слова и зло сказала: «Иди уже». Но когда он спустился на пару этажей, всё же окликнула его и попросила подняться. Она приподнялась на цыпочки и прошептала ему в ухо. Прошептала так, как только она одна умела это делать:
- Мне тоже…
А вот когда он уже вышел из подъезда, то услышал, как на третьем этаже со звоном открываются окна и во весь двор раздается:
- Но мне на самом деле пох.й, как ты будешь обо мне вспоминать!!!
Раздалось так, как только она одна умела это делать.