"Полупроводник"

[Mike Lebedev]

Штрафной перед голом - Никифоров бил?

[taram]

Согласен, "механика операции с бельем" расписана громоздко.
С одной стороны, может вообще не стоило её так подробно описывать. А с другой - это было большой составляющей будней проводника. Этот механизм действительно трудно объяснить доходчиво. Помню, в своё время я пытался на словах объяснить его Кафтану, но не смог. Тогда я взял бумагу, разрезал на кусочки и наглядно показал весь процесс. Только тогда до него дошло.
Сейчас ещё раз прочел часть о "китае". Наверно, слету сможет понять только вдумчивый читатель с хорошим абстрактным мышлением и математическими способностями. Но если читать эту часть с калькулятором в руках, то все сразу встает на свои места.

[taram]

Жалкий завистник.
Плацкарта (нем. Platz-Karte) — дополнительная к проездному билету карточка или квитанция на нумерованное место в вагоне в поездах дальнего следования.
Плацка́рт - существительное, неодушевлённое, мужской род, 2-е склонение. Железнодорожный вагон, место в таком вагоне.

[Mike Lebedev]

Плацкарта - ОНА. Опять, стало быть, нет правды жизни. А жаль

[taram]

Вспомнил, как в моем плацкарте из Москвы ехали 4 ВДВ-шники дембеля.
Нажрались. Нарушали общественный порядок. К счастью, пассажиров не избивали, но друг друга постоянно колошматили. Минуты три дерутся, потом десять бухают, орут. Вынесли дверь в туалете. Абсолютно невменяемые. И так полночи.
Я, чесгря, зассал делать замечание, как и проходящий наряд дорожной милиции, и еще 49 человек в вагоне. Но нашлась одна интеллигентная бабулька (из разряда контры недобитой), которая подошла к ним и шепотом что-то начала говорить. Я слышал только первое слово "мальчики", потом она стала говорить ещё тише.
Вот честно, не знаю, что она такого могла им сказать, что через полминуты они пошли чистить зубы и улеглись спать.

[Abilardo]

Васильев1967, аналогичный случай произошел в городе Пизе. Ну как - в Пизе?
Может, даже и в 1994, не помню точно. Точно, что в день пограничника.
Одного еще молодого человека страшно развезло на жаре после дня рождения сестренки.
Молодой человек стремился вернуться домой и точно знал свой маршрут: сначала троллейбус до жд вокзала, потом 6 станций на электричке.
Проблемы начались очень быстро - споткнувшись обо что-то, упал, оперся локтем о землю, из которой услужливо торчал кусок арматуры. Шрам на всю жизнь.
В институте потом коллега рассказал, что я был замечен тормозящим тот самый троллейбус.
Говорил, что я шел на него тараном лоб в лоб. Троллейбус не выдержал первым, отвернул и остановился.
Я сказал, что это, наверно, был не я. Мне не поверили. Было стыдно...
Но в троллейбус я сел! Потом был богатырский сон, тоже примерно в 23.00 очнулся весь в крови и без часов.
Дома в меня верили и ждали...

[Васильев1967]

ЗдОрово, очень понравилось!
Я, правда, механику операций с бельем чото плохо просек. А, вот сейчас просек! Писать надо меньше, чем продал! Ай да я! Ну, у тебя уж очень мудрено.
Вот поразмыслишь, ты в свом месте раздолбайствовал, я в своем (см сноску), подавляющее большинство примерно тем же занималось. Как страна-то цела осталась? Загадка! Реально чудо.
Сноска: 1994. Однажды я выехал к лебедям на пригородном электропоезде с Ленинградского вокзала. Последнее, что помню, как в тамбуре с каким-то майором пьем шампунь (тот, который шампань) со ствола, а мимо проносится нужная мне пл. Фирсановка. Время - примерно 18.00.
Очнулся в 23.00. тоже в тамбуре. Будят: "Вставай, Савеловский!" Внимания здесь достойно то, что с Ленинградского направления на Савеловское попасть можно с двумя пересадками километрах в 60 от Москвы, и времени на это потребно гораздо больше.
Жена прости, поверить не могу!
А, что, и правда, что на улице плюс 30,
А я домой приперся весь в снегу?!
(В Р Шандриков)
Работу следствия затрудняет еще и тот факт, что вся спина моя была обильно демократизирована дубинками. Будто трактор по ней елозил.

[Abilardo]

А такого не было?
http://www.youtube.com/watch?v=3DAotUMctf4
Михалков - великий.

[Mike Lebedev]

Не читал, но на игре с Черноморцем был

[taram]

- Здравствуйте! Прежде чем мы приступим, хотелось бы предостеречь вот от чего - каким бы лёгким вам не показался заработок, как бы не было соблазнительно остаться здесь работать на постоянной основе, заклинаю вас - вначале закончите свои вузы.

Согласитесь, смахивает на выступление сутенера перед новоприбывшими работницами средиземноморских борделей. Но нет, это всего лишь вступительные слова инструктора перед прохождением учебы, которые услышали студенты, решившие посвятить свои летние месяцы работе проводниками в поездах дальнего следования. Я побывал только на первом занятии, а потом ещё и на последнем, когда раздавались вопросы для экзамена, носившего сугубо формальный характер.
Проводником я катался в два захода – в 91-ом и в 94-ом. Во втором случае мне пришлось поработать только в московском и ленинградском направлениях. А вот география моих поездок в 91-ом, если брать во внимание, что уместились они всего то в два месяца, честно говоря, меня и самого нынче впечатляет: Москва, Ленинград, Куйбышев, Соликамск с Пермью, Свердловск, Нижнекамск, Уфа, Нижний.
Во многом это произошло из-за того, что я, будучи первокурсником, приступил к работе после сдачи сессии лишь в начале июля, когда все бригады, состоящие из студентов старших курсов, уже оказались сформированы. И мне приходилось постоянно перепрыгивать с рейса на рейс. Пару раз приезжал в депо, чтобы записаться на какой-либо маршрут и неожиданно выяснялось, что ехать можно и нужно прямо сейчас. Я и ехал – мне ж собраться, только подпоясаться.
Деньги и впрямь шальные – для студента-первокурсника так вообще золотой дождь. Первое, что приходит в голову при словах «проводник» и «левые заработок» - это, наверно, зайцы-безбилетники. Сейчас, говорят, дело именно так и обстоит.
А тогда - «Да это ведь Клондайк! Эльдорадо» (МВИН).
Когда я услышал, что есть возможность летом устроиться в стройотряд, то польстился непосредственно на зарплату. И вправду немаленькую. Ни о каких леваках и не помышлял. Только перед самым первым выездом со мной разоткровенничался один старшекурсник и поведал о местной теневой экономике.
Кое-какие способы не совсем честного заработка я перенял от старших товарищей, а до некоторых ухищрений приходилось допытываться своим умом. За некоторые откровенно стыдно.

Если в 91-ом пришлось столкнуться с натуральным Диким Западом, махновщиной (между дел мне даже удалось поучаствовать в государственном перевороте и развале империи), где-то местами даже уголовщиной, а нравы царили самые что ни на есть безнравственные, то в 94-ом страсти все же поутихли. Власти навели порядок и гайки позакручивали. А персонально у меня срабатывал ещё и дополнительный сдерживающий механизм в лице моей подруги, с которой тогда проработали всю трудовую вахту. Поэтому о 94-ом, собственно, и вспомнить-то особо нечего.
Попробую бегло пройтись по наиболее значимым незаконным махинациям вагоновожатого образца Лето-91.
Зайцы.
Ну, тут, наверно, много объяснять не надо. Где их только не приходилось размещать - хорошо, если места свободные были, а так и на третьи полки закидывали, и в проводниковском купе размещали, а то и просто оставляли в тамбуре. Недовольных не было. Даже наоборот.

Далее после зайцев по масштабности распространенности следует «китай». Так на профессиональном жаргоне называлась перепродажа белья по второму, а то и третьему кругу.
Сейчас, как известно, белье пассажирам выдается запечатанным в полиэтилен, а тогда… Например, если ехал в плацкарте, то обычно выделялось на вагон 108 комплектов белья сваленных в несколько холщовых мешков. Предположим, по дороге в один конец ты продавал 54 комплекта. В ведомости же пишешь, например 34 или вообще оставляешь её пока не заполненной. Затем из проданных и собранных комплектов белья выбираешь не обосранные и без следов «красных дней календаря». Аккуратно их складываешь, слегка смачиваешь, немного на них сидишь, тем самым утрамбовывая и создавая иллюзию глажки, и продаёшь на обратном пути.
Допустим, что по дороге домой сбываешь те же 34 комплектов «китая» и 20 чистого. То есть у тебя в активе оставалось 34 комплекта чистого белья, действительно чистого, но фактически проданного (сейчас я и сам немного запутался). И разница оставалась в твоём кармане.
Если хватало наглости (а её хватало всегда), то «китай» подсовывался потом ещё и сменщикам. Опытные работники, конечно, на корню пресекали такие вольности. А вот студенты смотрели на это сквозь пальцы. Поэтому не исключаю, что некоторое белье могло идти в оборот и по четыре и по пять раз. Можно только представить, какая царила вакханалия с бельём в поездках на супердальние направления, когда пассажиры сменяли друг друга каждые полдня. Откуда на всех столько чистого белья напасёшься?
В 91-м ревизоры появлялись крайне редко. Если и захаживали, то зачастую доходили только до начальника поезда, откуда по вагонам за долей малой бежал посыльный. В 94-м ревизоры стали почти неподкупны. Но мне удалось придумать изящный способ их обхода. Тогда как раз в продаже появились шулерские комплекты из трёх ручек – одна ручка писала, другая стирала, третья писала поверх стертого. Я заполнял ведомость, что проданы всё бельё. Ревизоры приходили, подписывали. А позже я стирал свои цифры и записывал нужные мне.
Уф, с грязным бельём, кажется, покончил.

Но были ещё и менее распространенные статьи дохода. Например, перевезти и передать встречающему пакетик какой за энную сумму. Или уран с полонием в чемоданчике. Платили щедро, поэтому лишних вопросов не задавал. А уж что я там вез? Меньше знаешь – лучше спишь.
Вспоминая проводниковские будни, нельзя, конечно, обойти торговлю алкоголем, которая была поставлена на широкую ногу. В трех-, четырехсуточные рейсы некоторые умудрялись сбагрить по 4-5 ящиков огненной воды сомнительного качества. С тройным и более наваром. Мой рекорд –ящик водки по дороге в Уфу. Мог бы, наверняка, и больше, но денег тогда хватило только на то, чтобы купить этот ящик.

Но однажды я разбогател и в поездку до Свердловска взял на продажу 2,5 ящика водки. Лучше бы я этого не делал. Во-первых, почему-то в те дни водка моя оказалась практически невостребованной. По дороге в Свердловск продал не более пяти бутылок. А, во-вторых и в главных, в Свердловске меня ожидал «перестой». Это когда поезд прибывает в город в нечетный день (в моем случае - 31 июля), а отбыть должен в четный (в моем случае - 2 августа). То есть вместо обычной ночевки нам предстояло пробыть в Свердловске день и две ночи. Насколько помню, сюрпризом это стало только для меня. В тот рейс в компаньоны я взял институтского товарища Ильдара – сам он проводником не работал, просто делать ему было нечего и он откликнулся на моё предложение съездить побухать.
Как же мы пили в те 36 часов! Отчетливо я помнил только первые несколько часов. Потом были только проблески. Кто-то приходил, кто-то уходил, были бабы какие-то, подрались с кем-то, затем отчаянно мирились, раздобыли гитару, которую в итоге раздолбали в щепки, пели, плясали. На утро 2 августа денег в моих карманах не было вообще, а водки осталось всего 21 бутылка. Сперва подумали, что сперли, но потом решили, что вряд ли – иначе забрали бы все. А потом и посчитали количество пустых бутылок – все сходилось. К счастью, мы тогда были юны. Отнесли свои молодые организмы искупаться, быстренько регенерировались и вот – мы снова готовы к новым подвигам

А вообще 91-ый год вспоминается помимо всего прочего и скудностью магазинных прилавков. Ехали в Соликамск. Где-то около Березников заходит в купе женщина и спрашивает, нет ли у нас случаем… шампуня. Естественно, первая светлая мысль, что так на местном диалекте звучит название пенистого напитка из французской провинции Шампань. Но нет, шампунь, оказалось, требовался в своем исконном понимании. Позже узнал, что из Казани в эти уральские города проводники возили не только водку, но и сигареты, шампунь, мыло, что-то ещё, всего не упомню. Как говорят, поднимали они с этого не меньше, чем со спиртного.

Но самые удивительные истории рассказывали о проводниках поезда «Казань - Ташкент». Говорят, за месяц некоторые проводники зарабатывали целое состояние. Бизнес был насквозь криминальный. Наверняка, всё там контролировалось и крышевалось местными ОПГ. Рожи «ташкентских» проводников у всех, как у одного, внушали. Зайцев на третьей полке там не перевозили. Третьи полки использовались исключительно под мешки с травой. В укромные места вагонов пряталась… в общем, наркотрафик в чистом виде. Но вместе с тем передавались слухи и о том, как одного проводника порезали, другого – с поезда выкинули.
Ещё помнится, мне предложили купить по сходной цене для безопасности поездок «Макаров». А обратиться следовало, естественно, к одному из «ташкентских». Но вместо «Макарова» я купил пугач-сикалку, который использовал для смачивания «китая».

Откровенно говоря, проводником я был нерадивым, если не сказать – никудышным. Чему великое множество примеров. Так что по большому счету меня и проводником-то назвать трудно. Полупроводник и есть. Приведу один эпизод, который раскроет профессиональную сущность проводника Тарама.
Это была моя одна из первых поездок. Если уж быть совсем точным – вторая. Ехали в Уфу. Я для компании взял с собой все того же Ильдара. Время заполночь . Сидим выпиваем, Цой в кассетнике, в картишки режемся. Тут поезд останавливается. Так как в Уфу я ехал впервые, то расписание остановок я знать не мог. Глянул в окошко – темень, ни души. Я и решил, что просто так встали, может другой поезд пропускаем, может ещё чего - мало ли по каким причинам могут останавливаться в ночи поезда.
Я ничего не слышу, товарищ же мой говорит:
- По-моему, там кто-то стучит?
Мне бы выйти посмотреть, что там да как. Я прислушался, вроде тихо:
- Нет, тебе показалось. Ещё валет.
Через несколько секунд настойчивую барабанную дробь в наше окно не услышать было уже невозможно. Я, сложив ладони домиком, прижался к стеклу: «Мать честная, откуда вас столько?».
Не торопясь, я поискал тапочки и побрел открывать вагон. Только успел отворить дверь, как состав трогается. Мне кричат:
- Это уфимский поезд?
- Несомненно.
В меня тут же летят чемоданы, сумки, тюки разные. Я только успеваю уворачиваться. Затем мне протягивают девочку лет десяти. Поезд стремительно набирает скорость. На перроне остается ещё человек пять.
- Срывай стоп-кран, - орут мне бегущие уже не по перрону, а по траве, незадачливые пассажиры.
Я начинаю судорожно вспоминать, что слышал на курсах: «Стоп-кран можно срывать только в экстренных случаяха затем проводником по этому поводу пишется объяснительная».
Естественно у меня возникает вопрос: «Экстренный ли это случай и что я потом напишу в объяснительной? То, что я бухал и проигнорировал остановку?».
- Не имею право, - кричу я в темноту и захлопываю дверь.
В общем, растерялся я и ничего не дергал. Стал думать, что же мне делать дальше. И как с этим вообще жить.
Тут же, естественно протрезвел. Девочка, на удивление, не испугалась, как будто её кажный день в кромешной тьме вперемешку с багажом закидывали в едущий поезд к незнакомым пьяным мужикам. Её даже успокаивать не пришлось. Здесь, скорее, приводить в чувство требовалось уже меня. От девочки узнал, что станция эта была – Куркачи, что ехали они всей своей большой дружной семьей на свадьбу к тетке.
В ожидании суровой расправы я пошел я к начальнику поезда с повинной. Наврал ему, что пассажиры опоздали и не успели погрузиться в вагон.
- Что мне делать с девочкой, - спрашиваю, - ну и вообще.
- Не переживай, - успокаивает меня добрый начальник, - уже позвонили. На следующей станции высадишь её с вещами. Билеты они уже поменяли. Следующий поезд для них через два часа. А почему не стал стоп-кран дергать?
- Чё-то растерялся.
- Ну и правильно сделал, замучил бы потом я тебя с объяснительными.
На обратном пути никто меня в Куркачах с цепями и монтировками не встречал, к чему я морально приготовился. В общем, всё для меня обошлось.

И как это обычно бывает, ответ от небесной канцелярии не заставил себя долго ждать. Через пару недель мне предстояло прокатиться до Куйбышева.
Я уже говорил, что времена были лихие. Пустовали не только прилавки. В головах некоторых сограждан также было негусто. Причинно-следственная связь тут прослеживается четкая. Вопрос лишь в том, что являлось следствием чего. Так вот тем летом излюбленным развлечением россиян, имевшим счастье проживать в селениях, прилегающим к железнодорожным путям, стало метание тяжелых предметов в проходящие поезда. В разговорах проводников то и дело приходилось слышать истории о прилетевших камнях, бутылках и железяках, которые травмировали пассажиров. Проводники даже предупреждали их, что у того или иного населенного пункта возможны инциденты.
В тот день мне посчастливилось стать вагоновожатым в общем вагоне. Так как события разворачивались воскресным вечером, то легко представить, что контингент моих пассажиров состоял из садоводов-любителей, возвращавшихся домой с урожаем со своих шести соток. На каждой остановке, сметая все на своем пути, волна дачников накатывала с новой силой.
Очень скоро вагон утрамбовался в лучших традициях рижской шпроты. Проверять билеты представлялось задачей невыполнимой, поэтому через пару остановок я это занятие бросил. Я занялся более приятным делом - в соседнем плацкарте проводником ехала студентка-старшекурсница, которая охотно, как мне показалось, отвечала на мои знаки внимания. Зимой мы с ней однажды пересеклись в общаге в компании, после чего наше с ней общение ограничивалось киванием головы в коридорах института. Леной ее звали.
Но и свой вагон без присмотра я старался не оставлять. Особо меня впечатляло, как раз за разом нарушались законы физики. Подъезжает состав к переполненному перрону. Вижу, что проникнуть в вагон невозможно, поэтому дверь и не открываю. Но обязательно находился один пассажир, которому требовалось выйти. Он сходил и тут же вагон начинал всасывать всех находящихся на перроне. В течении двух-трех минут происходила невообразимая эквилибристика. Тележки, ноги, сумки, руки, велосипеды, корзины с ягодами - все смешивалось. Прекрасная натура для полотен Сальвадора Дали, считаю.
И ведь что любопытно - поезд трогался, и на перроне никого не оставалось. Все то же самое повторялось каждые 10-15 минут. У меня в том вагоне и купе то как такового не было. Поэтому большую часть времени я проводил в соседнем вагоне.
Несколько остановок я вообще пропустил - пассажиры и сами без меня прекрасно справлялись. Но после того, как на одной из станций я, выйдя немного размяться, подошел с улицы к дверям своего же вагона, и мне чуть ли не силком стали запихивать в руки банкноты, то я решил, что негоже упускать такую халяву.

Ближе к полуночи мой вагон практически опустел. Глянул на часы, на расписание - ага, через семь минут еще одна станция, а потом 3,5 часа можно посвятить личным делам, которые продвигались на редкость успешно. Красное раскупорено, некоторые мои поползновения не находят никаких возражений и сопротивлений... в общем, ближайшие часы рисовались в самых радужных тонах. Будущее казалось прекрасным.
В моем проводниковском купе не было ни сидений, ни лежака, ни стола. Лишь под самым окном выпирала батарея. На нее я и присел, коротая те семь минут. Присел, дал немного волю воображению, представляя как...
и тут раздался хрустальный звон. Что-то упало мне на голову. Испугавшись, я попытался быстро снять с головы то, что на ней оказалось, а оказалась на ней оконная рама. Не стоило мне ее так резко и неосторожно дергать, потому что этим движением я только усугубил положение, добавив новые и раскурочив уже имеющиеся раны. Сквозь пальцы сочилась кровища, густо заливая рубашку и брюки. На ходу вынимая из головы большие осколки, я пошел в соседний вагон. А там меня ждут. Вино разлито, шоколад разломан. Еще я успел заметить, что хозяйка переоделась и причипурилась, И тут я такой - герой боевика:
- В меня камнем попали, - и рухнул на кушетку.
Надо отдать должное Лене, она не стала тратить время на охи-ахи и быстро взяла меня в оборот. Достала из косметички пинцет, облила его водкой и принялась извлекать из меня осколки. Подушка, простыни, матрас - все было в крови. Сама она также порядком извазюкалась. Когда она убедилась, что меня можно хотя бы ненадолго оставить одного, побежала доложить начальнице поезда. Буквально через пару минут в купе было не протолкнуться - два мента, начальница, еще два проводника, но доктора так и не смогли найти.
Менты рассчитали мимо какого селения мы проезжали, когда произошло ЧП, и пообещали, что преступники не избегут справедливого наказания. Легче от этого мне не стало.
Еще несколько раз мне обработали раны. Кое-как перезамотали бинтами, заляпали пластырями, но кровь в больших ранах никак не хотела останавливаться. На самой макушке нащупывался и давал о себе знать огромный шишак.
В ту ночь я так и не уснул, но, увы, не по тем причинам, о которых совсем недавно мечталось. Всю ночь и утро голова гудела и кружилась - видимо, сотряс какой-то тяжести я всё-таки словил, да и крови много потерял. Хотя я и отказывался, меня уговорили сходить в больницу - обработать раны, наложить швы. И правильно сделали, что уговорили, иначе количество и качество шрамов на моем лице сейчас было бы устрашающим. Но обо всем по порядку.
Обратил бы ещё внимание на мой живописный внешний вид, в котором я в сопровождении Лены и её подруги проследовал в больницу. Из сменных вещей у меня оставалась только тельняшка-алкоголичка и трико с лампасами. Вся рожа заляпана пластырями, а голова в несколько слоев, словно земной шар параллелями и меридианами, несуразно обмотана бинтами.
Свою очередь к хирургу в железнодорожной поликлинике ожидало человек 5-6. Так как времени у нас было в обрез, то мы уговорили людей пропустить меня без очереди:
- У нас поезд через час уходит, - немного соврал я, - мне только швы наложат. Это же быстро. Вы же видели, наверно, как в хоккее прямо во время матча на скамейке запасных за несколько секунд рану зашивают? Максимум через пять минут я уже выйду. Спасибо, - сказал я и проследовал в кабинет.
Вышел я через час. Справедливости ради, я на самом деле предполагал, что мое пребывание у доктора будет недолгим. Очередь в то время увеличилась до пятнадцати человек, но никто мне и слова худого не сказал, тем более я сам извинился, мол, не думал, что так долго пробуду.
В кабинете же доктор вколол мне пару уколов обезболивающего и наложил четыре шва.
(Несколько забегая вперед, скажу, что снимал я их через три дня в Казани. Три - те, которые поменьше – практически не оставили следов на моем челе, а вот четвертый…
- Тут, конечно, рановато швы снимать. Могут разойтись, - размышлял вслух хирург, - хотя… да нет, думаю, все должно быть в порядке.
И снял-таки швы. Пару часов действительно все было в порядке, а затем рана разошлась. Вначале я выглядел просто ужасно, рубец на полщеки зиял глубиной и просторами, но потом, к счастью, он все же немного затянулся. И вот с тех пор мое лицо украшает трехсантиметровый красавец-шрам).
После посещения доктора я приобрел более-менее приличный вид – по крайней мере, бинты на голове выглядели намного аккуратнее. Пока я был на приеме, девчонки сбегали и купили мне футболку. Успели пообедать, хотя после заморозки моя голова была словно чужая. Языка совершенно не чувствовал.

Когда до отправления поезда оставалось полчаса, я решил сходить на место, так сказать, преступления. Захотелось взять на память камешек. Кровь на полу, оконная рама, осколки – все было в том же виде, в каком я оставил купе ночью. Но камня нигде не было. И тут мой взгляд упал на оконный проем.
СТЕКЛО БЫЛО НА МЕСТЕ!!!
Что за бред?! Какое-то время я простоял тупо уставившись на целое окно - не сразу до меня дошло, что никто никакого камня никуда не кидал. Просто на ходу вагон стал разваливаться, и одна из двух рам рухнула мне на голову.
Сюр продолжился, когда через час зашли знакомые уже менты и отчитались, что ночные метатели камней задержаны и они обязательно понесут справедливое наказание. Я устал, я ужасно хотел спать и не стал ничего говорить о моем открытии.
Женщины любят жалеть. К вечеру я выспался и чувствовал себя уже намного лучше. Заметив это, Лена меня пожалела. После этой поездки я с ней увижусь ровно один раз, уже в сентябре. В институте увидеть её не получалось, так как она вышла на «диплом». Телефона у неё не было, а адреском я запасся ещё тогда, в рейсе. Выбрал денёк, купил цветы, вино и поперся к ней, надеясь на продолжение отношений.
Дверь открыли не сразу.
Она была не одна.
По их раскрасневшимся лицам в общем-то было понятно чем они только что занимались. Меня любезно угостили чайком, после чего он предложил меня подвезти. Оказывается, мой соперник перемещался по городу на «девятке» - по тем временам это был уровень. Я отказался, сказав, что мне тут неподалеку нужно заехать «по делам».Чувствовал я себя ужасно и даже, наверно, немного унизительно.
История с рухнувшим окном имела ещё небольшое продолжение. У меня и в мыслях не было писать какие-то жалобы. Начальница поезда сама подошла ко мне и предложила сделку - я спускаю все на тормозах, не оформляю случай, как травму на производстве, а она приписывает мне два рейса. Я охотно согласился. Но обещанное она выполнила не сразу.
Тогда ужасно задерживали зарплаты. Вся чумара была давно уже потрачена, и я каждую неделю наведывался к кассам депо в надежде, наконец, получить причитающееся. В один из таких визитов – уже в октябре - я и повстречался с начальницей куйбышевского поезда. Напомнил ей о невыполненном обещании. Забыла, говорит. Извинилась и тут же при мне что-то там в своих журналах накарябала. За летние поездки полный расчет я получил лишь в начале декабря, а за фантомную поездку (теперь уже в Самару) и вовсе в феврале. Хватило их всего на несколько кассет с записями популярных групп.
Инфляция галлопировала, галопировала да не выгаллопировала.

Были ещё несколько занимательных случаев. Например, о том, как я отбыл из Казани 18 августа 1991 года, а приехал в Москву 19, я уже как-то рассказывал. Это когда мы потом с Лебедевым встали на защиту молодой нарождающейся российской демократии.

Еще был случай, когда мы в Нижнекамске спасли от голодной смерти наших сокурсников, которые находились там на практике. Все свои скромные сбережения, взятые с собой из дома, они потратили, а обещанную кормежку им не давали. Благо на дворе уже был август, они занимались разбоем колхозных полей и приусадебных участков. Они хотели все бросить и уехать, но не было денег на билеты. Всех желающих я взял на свой борт.

Еще у меня получилось сходить на футбол. Ну как сходить. Играли с одесским «Черноморцем» . http://www.youtube.com/watch?v=X0vBlsPS_Ns
Время позволяло посмотреть только 35-40 минут. Потом, как водится, пришлось совершать кросс. Как всегда успел.
Когда я вырасту большой и стану писателем, то обязательно об этих и многих других историях расскажу поподробней. А так – что выросло, то выросло.